Продолжу свою трепологию (трилогию) о двух друзьях. Маленько пред истории о позывном который вы здесь увидите. Позывной UA3IAR, в действительности UK3IAR (если не запамятовал), принадлежал коллективке работавшей из 44 школы г.Калинина (Твери). Эта коллективка как-то на мой телевизор стала каждый вечер ставить огромные QRM. Телевизор во время их передачи ломал экран и даже на звуковом сопровождении можно было разобрать позывной. Антенну на школе я конечно уже видел и догадался что помехи лезут из школы. Пришлось вечерком к ним наведаться. Руководитель кружка (возможно он тоже является участником данного форума) при моем появлении прикрыл аппаратный журнал и спросил какой позывной я слышал. На мой ответ, журнал был открыт и на обложке, крупными буквами появилась надпись - UK3IAR. Работа кружка, до регулировки передатчика была свернута. Конечно давно нет того радиолюбительского кружка и антенны на крыше 44 гимназии. Знаю только что руководитель того кружка жив и здоров. Низкий поклон ему за то что привил любовь к радиолюбительству хоть нескольким подросткам. Если кто-то из форумчан с ним знаком, передавайте ему привет от давнего нежданного посетителя. Нашу встречу он наверняка помнит. Вот такая пред история. Целый рассказ. Кстати есть у меня парочка (или больше) рассказов не связанных с радиолюбительством которые вы не найдете по выложенной ссылке. Выкладывать или нет их на данном форуме решать вам. И так продолжу. Что такое Кошачий Глаз, я думаю радиолюбителям со стажем объяснять не нужно. Вот он:
КОШАЧИЙ ГЛАЗ
Школьные дни после летних каникул, неслись со скоростью курьерского поезда. Мы с Вовкой выполнив домашние задания бежали во Дворец Пионеров, где под руководством СеПета изучали радиотехнику. Металлоискатель без дела пылился на шкафу, а мы увлеченные постройкой радиоприемников не выпускали паяльник из рук. На смену простому детекторному приемнику пришел более сложный прямого усиления, а после и супергетеродин на радиолампах с кучей катушек, двухсекционным конденсатором переменной емкости и переключателем диапазонов. На него мы с Вовкой, натянув проволочную антенну во всю комнату, вылавливали в бурлящем коротковолновом эфире, слабенькие сигналы радиостанций таких же радиолюбителей. Наши лица сияли от счастья, когда сквозь помехи пробивался голос: - «Всем! Всем! Всем! Здесь Ульяна Анна Три Иван Анна Радио. Для всех на приеме». Это означало, что где-то далеко-далеко в небольшой квартирке за самодельным радиопередатчиком, сидит радиолюбитель, имеющий позывной UA3IAR, вызывая на связь радиолюбителей со всей земли. И мы, прильнув к динамику слушали их разговоры, мечтая в будущем самим построить радиостанцию чтобы разговаривать со всем миром. Но для этого необходимо было учить английский язык, хорошо разбираться в физике, математике и даже географии, так как без таких предметов радиолюбительство невозможно. Школьные уроки отнимали кучу времени. А надо было еще успевать покататься на лыжах, погонять в хоккей, да и просто поиграть с друзьями в снежки. Мы с Вовкой даже глазом не успели моргнуть, как все больше пригревающее солнышко растопило сугробы, взломало лед на реке, разбудило спавшие деревья окрасив зеленью всю округу, а выданный в школе дневник с годовыми оценками означал наступление летних каникул. В силу сложившихся обстоятельств лето мы должны были провести в городе, что очень огорчало, навевая воспоминания о серебряной «макаке» о деревне о незабываемых приключениях. Почти все знакомые мальчишки разъехались по деревням по дачам по пионерским лагерям. «Почему бы и вам не отдохнуть в пионерском лагере» – предложили родители. Мы с Вовкой никогда небыли в пионерском лагере и даже не знали соглашаться или нет. Лишь веселые рассказы одноклассников о летних лагерях заставило нехотя пробормотать: - «Ладно. Поедем. Только чур вдвоем». Почему-то нам казалось, что в пионерских лагерях всех детей кормят ненавистной манной кашей с густыми комочками застревающими в горле, заставляют ходить строем под звуки дребезжащего барабана и насильно укладывают спать средь бела дня. Через пару дней радостные родители сообщили: - «Собирайтесь! Поедете во вторую смену». Легко сказать: - «Собирайтесь». А что может пригодиться в пионерском лагере? Об этом мы с Вовкой могли только догадываться. Понятно, что собрать одежду мамы помогли. В коричневые чемоданы, закрывавшиеся на две металлические защелки, отправилось сменное белье, синие спортивные штаны под названием тянучки, китайские кеды с приклеенными резиновыми эмблемами футбольных мячей и даже голубоватые полукеды, почему-то в народе прозванными торксинки. Заботливые мамы не забыли засунуть в чемоданы полотенца, мыло, зубную пасту и кучу других ненужных вещей. Чемоданы толстели прямо на глазах. В довершение мы с Вовкой распихали между рубашек и штанов пассатижи, отвертки, мелкие гвоздики и винтики не забыв взять перочинные ножички с кучей лезвий найденные у старого корявого дуба, память о Вовкином дедушке. О том, чтобы оставить металлоискатель дома не могло быть и речи. На катушку металлоискателя был натянут холщовый мешочек отчего прибор стал похож на сачок для ловли бабочек. В заключение на чемоданы приклеены таблички с фамилиями и инициалами хозяев вещей. В назначенный день у проходной фабрики стояла колонна автобусов. Около автобусов растревоженным ульем шумела огромная толпа народа. Причем мальчишек и девчонок в красных пионерских галстуках и пилотках было заметно меньше чем провожающих их родителей, дедушек, бабушек и прочих родственников. Всюду слышались слова не балуйся, не трогай, не лезь. Понятное дело, никто никогда не скажет балуйся, трогай, лезь. Мы с Вовкой, выслушав такие же наставления заняли места в автобусе на заднем сидении. Толпа провожающих со слезами на глазах замахала руками и колонна автобусов заполненная пионерами всех возрастов отправилась в путь. Мы с Вовкой с удивлением обнаружили в автобусе много знакомых лиц. Этих видели во дворце пионеров, этих на соревнованиях, этих в соседних дворах. День был жаркий. Колонна автобусов ехала медленно и едва выехав за черту города девчонок конечно начало укачивать. Пришлось делать остановку на обочине у небольшого лесочка. «Стоянка пятнадцать минут» - объявил водитель. Мальчишки и девчонки гурьбой вывалились из автобусов и разбежались по лесочку. «Пошли прогуляемся» - предложил Вовка. Мы забрели в лесочек. И надо было такому случиться. «Смотри» - закричал Вовка. - «Белый». Действительно. В невысокой траве торчала коричневая шляпка белого боровика. Срезав белый гриб, два друга тотчас забыли и про автобусы и про пионерский лагерь и про пятнадцать минут все дальше удаляясь в лес в поисках грибов. Только крики: «Мальчики! Ау! Где вы?», вернуло нас к действительности. Оказывается, прошло уже полчаса и сопровождающие колонну взрослые начали поиски двух пропавших мальчишек. Конечно никакие оправдания: - «Мы там грибы собирали» в расчет не принимались и очевидно двух друзей занесли в черный список, как злостных нарушителей порядка. Оставшаяся часть дороги прошла без приключений. Мы с Вовкой успели перезнакомится почти со всеми ребятами прежде чем колонна автобусов остановилась возле дощатого зеленого забора с широко распахнутыми такими же зелеными воротами. Над воротами дугой выгнулась надпись – «п.л. Ласточка». За этим зеленым забором пассажирам автобусов предстояло провести целый месяц летних каникул. Территория лагеря расположилась на крутом берегу живописной не глубокой речушки недалеко от деревни с красивым названием Екатириновка. Среди вековых сосен спрятались просторные деревянные домики с длинными рядами носатых умывальников, вытоптанные волейбольные площадки, потрескавшиеся от времени теннисные столы. У зеленого забора приютились баня с высокой ржавой трубой, санитарный пункт с красным крестом на двери и пахнущие хлоркой беленые известью сарайчики с черными надписями «для мальчиков», «для девочек». В центре лагеря находилась столовая и главный кирпичный корпус с флагштоком перед входом на котором развевался выгоревший на солнце флаг лагеря. «Становись» - раздался громкий голос. Толпа разновозрастных детей в красных галстуках выстроилась буквой «П» вокруг флагштока. Директор лагеря тучный мужчина, полысевший от времени и не легкой работы с детьми поздравил пионеров с прибытием, познакомил с персоналом и вожатыми, рассказав, что можно, а что нельзя делать в лагере. Вожатые быстро распределили вновь прибывших по отрядам. Мы с Вовкой и еще тридцать таких же мальчишек и девчонок попали в старший отряд. Нашим вожатым стал Василий. Длинный долговязый студент второго курса пединститута. Василий стеснялся своего высокого роста и немного сутулился. За высокий рост мы окрестили вожатого Гулливером. Гулливер не остался в долгу и в первый же день предложил всем в отряде дать прозвища. Сережек, Сашек и Вовок в отряде было хоть «пруд пруди». Стоило только крикнуть Гулливеру: – «Эй! Вовка. Куда направился?», как несколько мальчишек поворачивали головы. Гулливер помог нам сдать чемоданы в кладовку, накормил в столовой и отвел отдыхать в спальный корпус, заполненный железными кроватями и прикроватными тумбочками. За тонкой перегородкой расположились девчонки нашего возраста. Познакомившись между собой и узнав, кто, чем увлекается, стали придумывать друг другу прозвища. Спальня быстро наполнилась жителями цветочного города Сиропчиком, Тюбиком, Пилюлькиным, Гуслей, Цветиком, Гунькой. Конечно никто ни хотел быть Пончиком и Незнайкой, пришлось прописать к нам Пьеро, Артамона и множество других сказочных персонажей. Излишне говорить, что мы с Вовкой стали Винтиком и Шпунтиком. Только одному толстому нелюдимому Эдику в больших очках в черной роговой оправе никак не могли подобрать новое имя. Он даже не согласился быть Знайкой. Эдик занимался во дворце пионеров в кружке юннатов разглядывая под микроскопом пойманных мух, комаров и букашек. Пришлось Эдику в лагере стать Паганелем, на что новоиспеченный Паганель пробормотавши: – «Угу», достал книгу «Из жизни насекомых» и занял одинокую кровать около входной двери. Девочки из соседней комнаты тоже получили новые имена. Там поселилась Мушка, Ромашка, Кнопочка и самая красивая девочка Мальвина с подружками. Только вожатая девочек студентка Оля так и осталась Оленькой. Первый день нашей новой жизни в пионерском лагере закончился на удивление быстро. Еще не прозвучала команда отбой, а уставшие от дороги, вкусившие чистого, лесного воздуха жители цветочного города зазевали и уткнулись носами в подушки. Разбудил всех непонятный громкий звук. Такой звук я слышал, когда наступил соседскому коту на хвост. В добавок в нашу спальню вошел Гулливер и хлопая в ладоши скомандовал: – «Подъем»! Открывать слипшиеся глаза не хотелось, но звук издаваемый взбесившимся котом и хлопанье в ладоши привело в чувство весь цветочный город. Только окончательно проснувшись стало понятно, что это пищал вовсе не кот, а кто-то из пионеров пытался выдуть из пионерского горна команду «подъем». «Если нас будут каждое утро подымать такой музыкой, мы тут все спросонья рехнемся» - пробормотал проснувшийся рядом Шпунтик-Вовка натягивая по ошибке мое одеяло на себя. «На зарядку ребята» - голосил Гулливер. Утро выдалось прекрасным. Утреннее солнце уже давно позолотило макушки сосен, а свежий ветер раскачивал их в такт нашим приседаниям и подпрыгиваниям. Территория лагеря мигом наполнилась ребячьим шумом и гамом. Оказывается в лагере было не совсем и плохо. Никакой манной каши с комочками на завтрак не было, а была вполне вкусная рисовая с теплым свежеиспеченным хлебом и горячим кофе. Никто не заставлял ходить строем, единственное что запрещалось это болтаться без дела в тихий час, хотя и спать нас укладывать никто не собирался. Для младших школьников в лагере работал кружок умелые руки. В нем мальчишки учились выжигать на фанерках различные рисунки, а девочки стучали на швейных машинках и вязали крючком. Кто постарше играли в футбол, волейбол и вообще прыгали, и лазали как обезьянки в цирке. Паганель с утра направился ловить любимых им бабочек и стрекоз, Сиропчик с Гуслей пошли к друзьям в соседний отряд, Пилюлькин с Цветиком гоняли теннисный мячик по столу, а мы со Шпунтиком направились к Гулливеру в поисках лопаты. Нам не терпелось испытать металлоискатель на зависть мальчишкам в лагере. Гулливер сидел на лавочке в обществе Оленьки, наблюдая игру мальчиков и девочек в волейбол. Было заметно, что волейбол их не интересовал. Вожатые шептались меж собой и весело хохотали. Наша просьба о лопате поставила Гулливера в тупик. «А зачем вам лопата?» - поинтересовался он встав от удивления. Пришлось рассказать о своем увлечении радиотехникой, самодельном металлоискателе о прошлогодних находках. «Так вы значит радиолюбители» - удивился Гулливер. «Лопату я вам конечно найду. Только попытайтесь сначала выполнить мою просьбу. Пойдемте со мной». Гулливер извинился перед Оленькой и повел нас в сторону главного корпуса. По пути неожиданно остановившись Гулливер, вытянул руку с выставленным указательным пальцем и стал указывать на высокую сосну: - «Видите там колокольчик»? Мы с начала подумали: - «Уж не сошел ли наш Гулливер с ума». Как известно на соснах растут только шишки, а никак не колокольчики. Но на сосне действительно висел колокольчик. Вернее, большой серебристый громкоговоритель в виде рупора, похожий и на колокольчик, и на милицейскую сирену. От колокольчика провода тянулись в главный корпус. «Директор уже «с ног сбился» искать специалиста для ремонта усилителя. А без усилителя колокольчик молчит, как рыба в воде». Гулливер почесал затылок: – «Ни музыку покрутить, ни объявление сделать без этой техники никак не получается. Пошли». Гулливер зашагал в главный корпус. Он так широко шагал, что мы со Шпунтиком-Вовкой еле поспевали и боялись, как бы вожатый не порвал свои штаны. Скрипучая дверь впустила Гулливера с двумя коротышками в полутемный коридор. Пройдя мимо кабинета директора, я почему-то подумал, что вместо таблички «директор» надо бы повесить табличку «Карабас-Барабас», а проходя мимо кабинета завхоза подумал, что здесь работает «папа Карло». В дальнем углу коридора в малюсенькой комнатке с надписью «Радиоузел» перед нами предстал письменный стол на котором стоял проигрыватель, микрофон и перевернутый на бок усилитель. «Вот наше хозяйство» - Гулливер обвел вытянутой рукой вокруг стола, едва ни касаясь стен. «Попробуйте. Может у вас получится. Я побежал, а то мне некогда». И Гулливер умчался на лавочку к Оленьке. Мы оказались в своей вотчине. В выдвижных ящиках стола нашелся паяльник, схема усилителя и тестер в черном карболитовом футляре. В нижнем ящике вперемешку с резисторами и конденсаторами от старой техники, катались пузатые радиолампы и пыльный граненый стакан. Под столом стояла большая зеленая бутылка с надписью «портвейн», а под надписью топориками смотрели три семерки, указывая на использование радиоузла не по назначению. «Ну что ж, приступим» - Вовка взял в руки схему. «И так, имеем усилитель трансляционный ТУ-50» - прочитал Шпунтик-Вовка на схеме. «Неисправный» - добавил я от себя. «Приступим». Воткнув усилитель в розетку, щелкнув тумблером Винтик со Шпунтиком стали ждать, что произойдет. Трансформатор загудел, пыльные лампы медленно засветились своим накалом в усилителе, что-то защелкало, аноды мощных выходных ламп вдруг начали разогреваться, краснеть в точности как помидоры на грядках. Из усилителя заструился дымок и запахло жареным. Шпунтик-Вовка поспешно выдернул шнур из розетки. Радиолампы так же медленно погасли, как и засветились, дымок перестал струится, но стойкий горелый запах надолго повис в воздухе. И два радиолюбителя, расстелив на столе схему, уткнулись в нее носами. Не сразу, благодаря знаниям полученным в радиокружке, проверяя тестером деталь за деталью два мастера одолели усилитель. Дело было в «пробитом» конденсаторе. Впаяв на его место другой, найденный в нижнем ящике стола, поставив усилитель на «ноги», щелкнули тумблером. Лампы опять медленно засветились своим накалом, контрольный динамик не громко зашипел, а на передней панели загадочным зеленоватым цветом похожим на изумруд, засветился индикатор. Усилитель стал похож на жирного одноглазого кота. В слабоосвещенной комнатке одноглазый кот смотрел на нас шипя динамиком, как бы спрашивая: – «Ну, что? Что стоите, раскрыв рты? Включайте музыку». Вовка постучал по микрофону. Кошачий глаз замигал в такт его ударам, контрольной динамик эхом отозвался на стук по микрофону, а два «мастера» от радости заплясали, толкая друг друга локтями. Надо было срочно включить проигрыватель. На полке в углу комнаты стопкой стояли черные круглые грампластинки. Почему-то рядом с ними с другой стороны тонкой стопочкой примостились квадратные, темные рентгеновские снимки с серым изображением чьих-то костей. В центре каждой фотографии была пробита дырка. Пока я выбирал какую музыку включить, Шпунтик-Вовка стал из любопытства разглядывать чужие кости. Грампластинки были не интересные. Сплошные пионерские песни. «Смотри. Что это»? – Вовка стал показывать мне рентгеновский снимок. Среди серых костей были нанесены дорожки в точности как на грампластинках. «Наверное, это самодельные грампластинки на рентгеновских костях» - прошептал Шпунтик-Вовка. Мы не задумываясь поставили рентгеновский снимок в проигрыватель и опустили иглу. Игла побежала по звуковой дорожке, контрольный динамик зашипел громче, защелкал и вдруг бешено заорал, изрыгая из себя американский рок-н-ролл. Кошачий глаз в такт динамику радостно заморгал. Такую музыку мы слышали в передачах иностранных радиостанций, когда крутили свой радиоприемник на коротких волнах. Музыка была веселая, мы притопывали под нее ногами соображая, как включить колокольчик на сосне. На стене обнаружился рубильник с надписью «линия». Щелчок рубильника и… стаи ласточек, отдыхавшие на проводах, взмывают вверх над соснами. На весь пионерский лагерь звучит американский рок-н-ролл. Через засиженное мухами окно мы видим, как мальчишки и девчонки снующие туда-сюда вдруг останавливаются под сосной задрав вверх обгоревшие на солнце носы и начинают пританцовывать. Вместе с ними на отремонтированном усилителе весело пляшет изумрудный кошачий глаз. Через несколько минут буйной радости, дверь широко распахнулась и со словами: - «Меня же уволят» в радиоузел влетел Гулливер. Он молниеносно дернул ручку рубильника и запыхавшийся, опустился на стул. «Хорошо, что сегодня директора нет на месте» - произнес он тяжело дыша. Гулливер поставил на проигрыватель пластинку с пионерскими песнями, включил линию и колокольчик запел детским голосом: - «Эх, хорошо в стране Советской жить…». Отдышавшийся Гулливер промолвил: - «А вы я гляжу на самом деле мастера». И довольный добавил: - «Обещаю вам найти лопату. Да и вообще, если вам что-то понадобится, всегда обращайтесь, помогу» - поблагодарив нас за выполненную работу, пожал руки и два коротышки с Гулливером во главе отправились в столовую обедать. На следующий день нас вызвал к себе Карабас-Барабас. «Ну Винтик и Шпунтик, вы действительно, как я вижу мастера на все руки» - начал он. «С этого дня назначаю вас главными специалистами по радиоузлу. Можете приходить туда в любое время. Будете делать объявления и крутить музыку» - здесь директор заулыбался и загадочно добавил: - «Только с музыкой поаккуратнее. Вот вам от меня подарок» и Карабас-Барабас вытащил из-за шкафа небольшую, саперную лопату. После починки усилителя, жизнь в пионерском лагере переменилась. Цветочный город уже не подымал вой кота, а будил своими звонкими, пионерскими песнями, которые все знали наизусть серебристый колокольчик. Не надо было бегать и искать по всему лагерю какого-то Петю Иванова, достаточно было найти нас со Шпунтиком и мы подув в микрофон, как кондуктор в автобусе объявляли на весь лагерь: - «Петя Иванов, тебя ждет Коля Зайцев там то и там то». Правда, мастеров самих было тяжело найти на территории лагеря. Все ребята и девчонки нас зауважали и даже гордая, неприступная Мальвина стала смотреть другими глазами. Пришло время расчехлить металлоискатель. Весь цветочный город и даже нелюдимый Паганель направились на поиски клада. При каждом свисте прибора нас с Вовкой-Шпунтиком окружали друзья и вытянув шеи всматривались под лопату в надежде увидеть сокровища. Но лопата доставала из земли только ржавые гвозди, железки и фольгу от съеденных пионерами конфет и шоколадок. Урны в лагере конечно стояли, но трудно было ожидать от детей, что они побегут выкидывать фантики от конфет в урну. «Если бы не эти сладкоежки девчонки» - возмущался Тюбик. «Тогда конечно было бы другое дело. Тогда мы точно что-нибудь нашли» - добавлял Цветик. «Угу» - вставлял свое веское слово Паганель. Металлоискатель и лопата опять спрятались под кроватью, а мы с друзьями нисколько не переживая об этом продолжали носится, бегать и прыгать как обезьянки в цирке. Скучать в пионерском лагере было некогда. Вожатые устраивали соревнования среди ребят, водили в ближайший лес в походы, а по вечерам старенький киноаппарат, стрекоча крутил пионерам кино. Особенно всем нравились фильмы про индейцев. После таких фильмов мальчишки рисовали себе карандашами татуировки, втыкали в волосы найденные перья ворон и галок, становясь Чингачгуками, Виниту и Гойко Митичами - вождями краснокожих. Даже Паганель все реже ходил ловить насекомых, а неуклюже играл в волейбол и футбол. Только противный, затяжной, моросящий дождь ненадолго успокаивал лагерь. Чумазые «индейцы» разбегались по своим спальным корпусам и мы в своем цветочном городе резались в фантики на подоконнике, воевали кидаясь подушками, весело прыгая по пружинным кроватям, а перебесившись травили анекдоты и ржали как лошади. Бурная жизнь пионерского лагеря продолжалась, приближался родительский день. Карабас-Барабас перед ним объявил санитарный день. Всем отрядам выдали метла и устроили соревнования, кто быстрее уберет свою территорию, соберет больше всех жженых спичек тот первым пойдет в баню. Мушка, Кнопочка и другие девочки по очереди аккуратно махали метлой, а мужское население цветочного города рыскало в поисках горелых спичек, попутно собирая мусор в ведра. «Не-е. Так дело не пойдет» - возмущались Пьеро с Артамоном. «Где мы тут спичек насобираем» - поддержал их Пилюлькин. И только Паганель поправил свои роговые очки, отдал ведро Гуньке пробормотавши: - «Я скоро» куда-то исчез. Мы все подумали, что у него схватил живот, но прошло пять минут, десять, пятнадцать, а Паганеля все не было. Мы все начали беспокоится о нем, размышляя куда тот мог запропастится. Многие отряды уже сдавали найденные спички директору. И тут появился довольный Паганель с оттопыренными карманами. Умный Паганель успел смотаться в Екатериновку купив в магазине на десять копеек десять коробков спичек. Одной спички хватило зажечь все десять коробков и отряд цветочного города пошел сдавать «найденные» спички. Карабас-Барабас самолично подводил итоги конкурса, сидя за столом у флагштока, объявляя: - «Шестой отряд пятнадцать спичек. Восьмой отряд десять спичек». Паганель бодрым шагом подошел к столу и выудил из кармана горсть спичек. Потом еще горсть, потом еще и еще и еще. Горелые спички все прибывали и прибывали, а глаза директора все расширялись и расширялись. «Все» - наконец устало выдохнул Паганель. В баню все шли счастливые и Паганель-Эдик уже не казался таким нелюдимым как раньше. И кто только придумал эти «родительские дни»? С раннего утра к вывеске «п.л. Ласточка» потянулись такси, легковые и грузовые машины, из них таща за собой огромные сумки, вылезали родственники пионеров. Особенно в этом деле преуспевали бабушки. И как только они умудрялись тащить на себе такие большущие неподъемные сумки? В сумках лежали домашние пирожки, свежая колбаса и гроза нашего металлоискателя алюминиевая фольга, скрывающая в себе килограммы конфет и шоколада. Всюду слышались возгласы: - «Ой! Вовочка, ты не похудел»? И хорошо упитанный Вовочка, жуя свежепривезенный пирожок, отвечал: - «Не-а. Нас тут хорошо кормят». Потом все шли на речку, расстилали привезенные с собой старенькие одеяла, а усевшись на них загорали, опустошая сумки с припасами. Берег реки становился похожим на городской пляж в жаркий летний день. О поисках клада, после наплыва такого количества гостей, мечтать не приходилось. Металлоискатель и саперная лопата так и лежали под железными кроватями. Жизнь в лагере после «родительского дня» потекла своим чередом. Гулливер все больше времени проводил с Оленькой, а мы все больше времени были предоставлены сами себе. Бегая на речку, познакомились с деревенскими ребятами удившими рыбу. Это были даже не деревенские, а обычные городские отправленные родителями на лето в деревню к бабушкам и дедушкам. Варили с ними на костре уху из колючих ершей, рассказывая при этом друг другу всевозможные истории, а иногда даже купались в тайне от вожатых. Сидя у костра, новые друзья рассказали, как в давние-давние времена в деревню приезжала царица Екатерина и за хороший прием, наградила своих подданных медными пятаками. С тех пор так и повелось, деревня стала величаться Екатериновкой. Правда деревня в те времена стояла в другом месте, а где и в каком, точно уже никто и не помнил. Мы с Вовкой живо представили себе царицу, едущую в золоченой карете с лакеями на запятках, раздающую большие, тяжелые медные пятаки кланяющимся в пояс бедным крестьянам. Вечером, весь цветочный город размышлял: - «Вот здорово найти ту старую деревню, где когда-то проехала царская карета с Екатериной». Но нашим планам сбыться не довелось. Утром к вывеске «п.л. Ласточка» подъехала зеленая, военная машина. Из нее выпрыгнул бравый офицер в фуражке с блестящей кокардой и направился в главный корпус. «А зачем к нам майор приехал?» - удивился Гунька. Его папа был офицер и Гунька хорошо разбирался в званиях. Вечером Гулливер объявил: - «Готовьтесь к военно-спортивной игре «Зарница». Подробности позже узнаете». И вечно занятый Гулливер убежал к своей Оленьке. Что это за игра и с чем ее едят, жители цветочного города понятия не имели. На утро лагерь стал похож на растревоженный улей. Всюду слышалось: - «Зарница, синие, зеленые, оружие, погоны». Пионеры повытаскивали из-под подушек весь свой арсенал, пистолеты, ружья, автоматы всех мастей и калибров. Стреляющие и ленточными пистонами и пробками привязанными к стволу на длинной веревочке и резиновыми присосками и просто брызгающие водой. Безоружным к коим относились старшие отряды, пришлось вооружаться самостоятельно, выпрашивая оружие в младших отрядах, которого у тех было предостаточно. Пока девочки рисовали погоны и клеили к ним красные пятиконечные звезды, мужская половина цветочного города побежала вооружаться. Мы с Вовкой недолго думая, подобрали сосновое полено и принялись мастерить из него пулемет. На щит пошла фанера от старой тумбочки, колеса с ручкой от тележки пришлось выпросить у друзей из деревни в довершение к пулемету мы приделали трещотку и выжгли через увеличительное стекло на фанере надпись «пулемет Максим». Чтобы никто не подумал, что это что-то другое. «Во здорово получилось» - говорил Шпунтик-Вовка. «Теперь нам никакие синие не страшны». Подготовка к Зарнице заняла несколько дней. В условленный срок, поднятый по тревоге пионерский лагерь, вооруженный до зубов с криво пришитыми синими и зелеными погонами выстроился у флагштока. Карабас-Барабас с бравым майором выдали командирам синих и зеленых по секретному пакету, ввысь взвилась красная сигнальная ракета, «зарница» началась. Командир зеленых, наш Гунька вскрыл конверт, покрутил туда-сюда выпавший из него лист бумаги: - «Кто в географии силен?» - пробормотал он. В конверте лежала карта местности с указанным маршрутом. Если бы не всезнайка Паганель, отряд зеленых наверное никогда бы не дошел до пункта назначения, а просто заблудился в лесу. Только благодаря Паганелю двигаясь по компасу и карте, собирая по пути спрятанные жетоны, зеленые наконец вышли на большущую поляну. Там, за столом уже сидел и Карабас-Барабас и бравый майор и старшие пионервожатые. В сторонке дымила армейская кухня разнося по округе вкусный запах солдатской каши. На щитах висели мишени. Носилки цвета хаки ждали легко и тяжелораненых. Огороженная флажками площадка с надписью «Мины» предупреждала об опасности. Солдаты с настоящими автоматами удобно расположились на поваленном дереве. Видно на запах каши из леса появились наши заклятые враги в синих погонах с оружием наперевес. На поляне развернулись основные боевые действия. Наступая друг другу на пятки, синие и зеленые ходили строем, выполняя команды майора: - «На ле-во, на пра-во», стреляли из воздушных ружей по мишеням, клацали затворами настоящих автоматов, собирая и вновь разбирая их. Под команды: – «Вспышка слева. Вспышка справа», падали в траву прикрывая голову руками от ядерного взрыва. Раненых, девочки уносили на носилках и доставая из сумок с красными крестами бинты, перевязывали в сторонке. Ядерный взрыв задел и меня. Мушка, Кнопочка, Ромашка уложили легкораненого на носилки, а Мальвина со словами: - «Не вертитесь раненый» аккуратно стала перевязывать «раненую» руку. От Мальвины так вкусно пахло в точности как от мамы, когда они с папой собирались в театр. Мне даже стало не по себе и легкораненый растянулся на носилках. На конкурсе оружия, стол перед Карабасом-Барабасом и майором завалили пластмассовыми игрушками всех мастей и калибров, но когда мы с Вовкой выкатили из кустов пулемет и лежа за ним начали крутить трещотку, тут и вожатые и Карабас-Барабас и даже бравый майор пригнули от неожиданности головы, боясь что сейчас засвистят настоящие пули. Сражение подходило к концу. Уже повар в военном галифе, черпаком помешивая кашу, боясь как бы та не пригорела, намекал судьям подводить итог. Синим и зеленым осталось только разминировать минное поле огороженное флажками. Вот где коротышки цветочного города ничуть не сомневались в победе. Пока синие, тыкая щупом, пытались обнаружить взрывоопасные мины в виде консервных банок из-под тушенки булькающую в котле, мы с Вовкой включили металлоискатель, настроили нулевые биения и осторожно ступили на минное поле. От зависти синие, чуть не свернули шеи. Металлоискатель засвистел и Вовка с победным видом воткнул лопату в землю. Металл заскрежетал по металлу и Вовка-Шпунтик натужно дергая вытащил из земли ржавый рогатый… ухват. Взрыв хохота вспугнул с ветки наблюдавшую за нами сороку. «Не дрейфь» - шепчу я Вовке. «Сейчас найдем. Мы им сейчас покажем. Они у нас посмеются». Металлоискатель вновь свистит, а из земли появляется обломок чугунка, потом еще какие-то непонятные железки. Уже и синие, и зеленые, и судьи все забыли о взрывоопасных минах. Нас окружили плотной толпой и с открытыми ртами ждут, что сейчас найдет металлоискатель. А он достает из земли вместе с закопанными консервными банками из-под тушенки все новые и новые предметы, указывающие на то, что здесь когда-то давным-давно жили люди. Прибор вновь радостно свистит, а из земли Вовка достает большой зеленый кругляшек. Шеи глазеющих пионеров вытянулись. «Что там? Что там? Что там нашли» - донеслось от позади стоящих. Вовка крутит в руках выкопанную из земли монету с большой курсивной буквой Е с двумя палочками и двуглавым орлом на оборотной стороне. «Пять копеек» - читает вслух. «Так вот где стояла старая деревня в которую заезжала царица Екатерина» - бормочем мы почти вместе. «Стойте ребята» - раздался голос директора. «Давайте пока больше не будем здесь ничего трогать. Я завтра позвоню в краеведческий музей и все узнаю». «Зарница» окончилась. Такой вкусной, солдатской каши ни синие ни зеленые еще в жизни не ели. Долго еще в пионерском лагере вспоминали «зарницу» с ее солдатской кашей, ржавый ухват и найденную монету подаренную царицей Екатериной своим подданным. В последний вечер, сидя у огромного пионерского костра, все отряды пели далеко не пионерские песни, обещая на следующий год вновь встретится на этом месте. А я с Мальвиной сидел чуть в сторонке, шептался и хохотал с ней точно как Гулливер с Оленькой. Утром у флагштока, пионеров в красных галстуках повязанных на бронзовые от загара шеи, провожал директор и весь персонал лагеря. Подойдя ко мне с Вовкой грозный директор, уже не похожий на Карабаса-Барабаса пожал нам руки. «Большое спасибо вам ребята за усилитель с кошачьим глазом, за пулемет Максим и за найденную Екатериновку. Приезжайте к нам». И подумав добавил: - «Таких замечательных ребят в нашем лагере еще не было». Гулливер с Оленькой проводили коротышек из цветочного города до колонны автобусов стоявших под вывеской «п.л. Ласточка», пожали всем руки, пионеры заняли места, моторы загудели и машины неторопливо тронулись в обратный путь. Сидя рядом с Мальвиной я еще не догадывался, что этот автобус доставит меня из волшебной страны под названием детство в совсем иную незнакомую страну под названием юность с ее песнями под гитару во дворе, брюками клеш и первыми свиданьями. Но это уже совсем другие истории.
|